Вы видели когда-либо человека, который цепляется за свою тоску, как котенок за ветку над водой? Это истинный выбор свободного человека – быть самоубийцей. Вы мо-жете потоками накачивать его сущность добротой и любовью, вы можете будить в нем глубочайшие источники силы, вы можете озарить его мозг истинным и глубоким понима-нием людей и эффективными способами побуждать в них доброжелательность, вы можете дать ему глубочайшее знание красоты своего существа. Бесполезно!
Этот человек скажет, что любовь и добро к нему не относятся, что эти силы не для него, что знание людей неважно, что понимание себя неинтересно, он бросит все эти бо-гатства и сядет в пыли у дороги с протянутой рукой тоскливо и приниженно просить у вас милости.
Вы скажете: Он глуп! Это не так. Вы скажете: Он трус! Это не так. Подумайте, сколько ума и мужества необходимо, чтобы жить, когда тянет умереть. Но в чем причина, спросите вы? Наверное, в том, что тоска похожа на большое дупло старинного дуба в сы-рой потаенной логовине. Тоска обнимает тебя твердейшими стенами со всех сторон, тебе тесно, больно, душно, сыро, почти темно, но незыблемо. Чувство втиснутости, вмурован-ности в твердое дерево дает ощущение незыблемости. Правда, при этом от человеческих качеств остается только лишь способность слушать жизнь. Слушать, но не участвовать в ней. Хотя хочется всего того, что получает каждый живущий человек. Хочется и завиду-ется. И порождается и растет ненависть к тем, кто живет не в дупле, к тем, у кого хватило признания себя для смелости торить дорогу в жизни. Но эта ненависть разъедает как ки-слота, если признаться в ней самому себе. И человек прячет ненависть в себя и садится униженно просить милостыню у дороги. И горе тому, кто захочет одарить его полной гор-стью, а не подачкой. Его возвеличат, из него сделают божество, а потом, в момент его полной открытости, отвергнут. Ткнут мордой в тщетность усилий и унизят своим непре-клонным желанием жить в душной тоске.
Что же приводит человека к такому состоянию, состоянию добровольного погребе-ния заживо в дубовой колоде? Предательство. Страшное слово. Предательство режет связи души с живыми нитями привязанностей. Это ужасно, это очень больно, это порож-дает желание свернуться, зарасти коркой засохшей крови и превратить ее в панцирь. Ино-гда человек после этого закрывается от всего и не верит ничему. Но предательство не подрезает корни собственной жизни, развития и самореализации! Предательство тебя дру-гим не означает предательства тобой себя. Так что выбор самоубийцы – это выбор созна-тельный!
Что можно сказать такому сознанию? Ты прав в желании умереть, но не прав в не-желании жить. Если предали тебя, то предали лишь то, что увидели в тебе. И если эту часть можно предать, то пусть она отомрет от жемчужины твоего Я вместе со всем, что с ней связано. Ибо нельзя предать жемчужину Я, порожденную вечным заветом «плодитесь и размножайтесь», благословленную Творцом в момент зачатия, напитанную соком мате-ри, познавшую радость глотка воздуха и изумленного понимания «Я иной (иная), чем дру-гие». Можно вспомнить момент в юности полного отделения от всех и изумленно-радостного вглядывания в туман расходящихся жизненных дорог, опасную и такую за-манчивую возможность пройти по ним. Все мы знаем сказки про ужасных великанов и злодеев, подстерегающих на дорогах жизни. Герои и героини этих сказок были преданы кем-то и выжили лишь добротой к себе и другим. Добротой!
Знаешь, чем злее предали тебя другие, тем добрее к себе надо быть. Ибо доброе нельзя предать. Его можно не оценить, добротой можно воспользоваться, но предать ее нельзя. Ибо доброта согревает жизнью все и вся. Доброта – противоядие от любых злых умыслов. Доброта – солнце для желания творить, помогать, рожать детей, благодарить Бо-га, дышать полной грудью. Доброта лучше стен дубовой колоды дупла, так как в дубе главное не твердое дупло, а живительный воздух мягких листьев.

Ицкович Марк Матвеевич